«Русский очевидец»: От нелегала… к признанию

Покажите мне хоть одного ребенка, который не любил бы рисовать на стенах. Каждый из нас, наверное, помнит, какое удовольствие нам доставляло чиркать мелом на заборах, и сознание того, что нас могут за это наказать суровые взрослые, только подзадоривало. С возрастом это проходит. Но не у всех.

 

Одни продолжают «увековечивать» свое имя и оставлять на исторических памятниках надписи типа «Здесь был Федя». Есть и иная категория людей, которая тоже хочет оставить свой след, отметиться своеобразно на стене, которую видят много пар глаз. Это авторы граффити.

Дворик одной парижской школы.  Photo: Ogoulbibi Marias

Человек оставлял граффити–надписи и рисунки на скалах, в пещерах еще в доисторические эпохи, расписывал стены античных памятников. Современное движение граффитистов началось с нью-йоркского метро в 1970-е годы.

 Фреска “Тсс!” на площади Игоря Стравинского. Автор Jeff Aerosol. Photo: Ogoulbibi Marias

10 лет спустя в Париже, к ужасу работников метро, появились свои граффитисты, которые ночами расписывали поезда и туннели огромными округленными буквами. «Мода» на граффити и тэги распространилась по всей Франции. Вместе с ней были введены и новые законы против вандализма и порчи общественного и частного имущества. Авторы граффити, пойманные «на месте преступления», несут суровые наказания, облагаются штрафом от одной до ста тысяч евро, порой могут лишиться свободы от нескольких месяцев до 2-4 лет.

Но самое удивительное то, что некоторые граффитисты, трафаретисты или, как еще их называют, аэрозольные художники, которых наказывали в 1980-е годы за нелегальную деятельность, теперь выставляют свои работы в галереях, участвуют в выставках нового жанра – street art (искусство улицы). Муниципалитеты и некоторые школы приглашают их украшать огромные стены.

Далекая от этого пугающего многих мира граффитистов, я всегда была немного заинтригована им и думала, откуда берутся эти непонятные буквы, знаки, рисунки, мозаики высоко на стенах Парижа?

 

Алмаз в Париже | Diamant à Paris Photo: Ogoulbibi Marias

Кто отваживается спускаться в метро по ночам и в компании огромных крыс исписывать туннели? Есть ли смысл в этих надписях или это просто каляки-маляки великовозрастных шалунов? Чаще всего люди возмущаются по поводу граффити. Но есть мнения о том, что американские граффити, родившиеся в бедных районах, несли социальный и политический протест. Во Франции есть тоже граффитисты с осознанной целью, с определенными идеями. Некоторые таким образом ведут борьбу против потребительства. В метро время от времени на больших афишах появляются тэги и надписи, протестующие против рекламы. Кто стоит за этими странно начертанными, пляшущими, будто насмехающимися буквами – хулиганы, робин гуды, художники?

 

Диамантер | Diamantaire Photo: Ogoulbibi Marias

Совершенно случайно мне удалось заглянуть по другую сторону занавеса уличного действа. Стрит-художник, с которым я познакомилась недавно, согласно правилам жанра, просит не фотографировать его лицо и называть по выбранному им псевдониму – Diamantairе (в переводе на русский – огранщик алмазов). Может, вы уже видели его творения на стенах Парижа – символы в форме бриллианта, вырезанные из окрашенных зеркал. Материал для своих работ художник находит на улице, подбирает брошенные, ставшие ненужными людям зеркала, приносит их в свое ателье, обрезает с помощью инструментов, делает трафарет и закрашивает. Ни один «алмаз» не повторяет другой. Создав нужное количество «бриллиантов», штук 20, он укладывает их в сумку, берет складную лестницу и идет в город для расклейки. «Это мой дар городу», – говорит Диамантер. Он возвращает улице то, что там нашел, – зеркала, превратив их в своеобразные «ювелирные изделия». «Стрит-художник украшает город, – уверяет он. – Город с белыми стенами – это безликое пространство, город без души». Себя он не называет художником, предпочитает называться «декоратором» города.

 

Алмаз в Париже | Diamant à Paris Photo: Ogoulbibi Marias

Диамантеру 25 лет, в Париж он приехал в 2007 году из маленького города в Нормандии, чтобы поступить в профессиональный лицей на специальность графиста. До этого он успел уже поработать, т.к. закончил техническое училище и имел диплом специалиста по изготовлению и установке металлических конструкций. Работал на сварках ворот, мостов, в карьерах, на переработке вторсырья. Ему всегда нравился физический труд, возможность создавать что-то собственными руками, но не устраивала монотонность работы. Он мечтал сотворять нечто новое, оригинальное. С 13 лет увлекался граффити, изучал разные стили, основы начертания букв, выработанные пионерами граффити. Но повторять за другими было неинтересно. Он искал свой почерк, но решил, что таланта художника у него нет. Стал пробовать себя в направлении с трафаретами. Его стали приглашать участвовать в выставках современного искусства в родном городе. Он по-прежнему не чувствовал удовлетворения, поэтому поехал в Париж учиться на графиста. Получив диплом, он мог бы вести спокойную жизнь, работая на кого-то в офисе, получая заказы и ежемесячно зарплату. Но не тут-то было.

- Париж – это мировая столица стрит-арта! – восклицает Диамантер, и глаза его загораются, – я еще не был в Берлине и Лондоне, но Париж, на мой взгляд, это рай для стрит-художников. Художники со всей Франции мечтают оставить свою «подпись» на стенах Парижа! Многие для этого приезжают специально сюда.

- А в других городах это нельзя сделать? – удивляюсь я.

- Не-ет, что вы! В провинции совсем другой менталитет, – отвечает Диамантер и принимается рассказывать о своих друзьях-земляках в Нормандии, чьи работы не были поняты. Пока мой собеседник рассказывает о себе и друзьях, я чувствую, что он старается отделить граффити от стрит-арта и провести грань между временем, когда он был граффитистом и стал стрит-художником. И я говорю ему:

- Знаешь, я не могу понять, где граница между граффити и стрит-артом?

- Граффити, к сожалению, в обществе получило негативную оценку, – посерьезнев, объясняет Диамантер, – мало кто понимает или хочет понять, что это такое. Когда вначале граффитисты принялись «taguer» (оставлять теги) в метро, люди восприняли это как взрыв бомбы. Граффитистов стали ловить, наказывать. Вы представляете, это еще, по сути, мальчишки, им не больше 20 лет, а им нужно было выплачивать 50 тысяч евро! Многих это быстро охладило. Ряды граффитистов поредели, среди тех, кто не отступился, оказались такие, что принялись искать свой собственный стиль. Многим стало неинтересно исчерчивать все подряд, где попало и как попало. Постепенно оригинальных художников стали узнавать по почерку, по стилю, сложились целые группы, работающие в одном стиле. Их работы стали продавать в галереях, появились «звезды» стрит-арта…

- А тебя тоже ловили? – внезапно прерываю его я, на что он нехотя отвечает:

- Да… Но это было за граффити, а не за «алмазы». Если меня схватят с поличным за «бриллиант», я его просто отклею на месте, и все дела. Кстати, я из-за этого забросил граффити и стал искать простое «лого», свой собственный знак. Однажды на улице я нашел кусок зеркала, принес его домой, купил инструменты для обрезки и вырезал первое, что пришло в голову – знак бриллианта. Так с того и пошло. Этот знак понятен любому человеку, откуда бы он ни приехал, на каком бы языке ни говорил. Мой первый «алмаз» я приклеил на стене на площади Игоря Стравинского, рядом с Бобуром, а через недели две известный стрит-артист Jeff-Aérosol на этой стене расписал огромную фреску «Сhut!» – «Тсс!»; и он не тронул мой алмаз, не закрасил его, а включил в свою фреску. Я был очень тронут и благодарен ему, я воспринял это как напутствие.

- И сколько уже «алмазов» ты приклеил за три года твоей деятельности?

- Больше 1 тыс.100 «алмазов», из них в Париже 800 или 900, три четверти моих зеркал украдено…

- А может, их просто сняли?

- Нет-нет, работники мэрии Парижа сняли, может быть, один или два «алмаза». Забавно, даже когда они красят стены, они оставляют мои «бриллианты», не закрашивают их. Но я точно знаю, что есть люди, которые приходят специально с долотом и выковыривают со стены «алмаз». Это глупо, эгоистично, ведь я дарю их всем. Поэтому приходится клеить очень высоко, хотя мне хотелось, чтоб мои «бриллианты» были на уровне человеческого взгляда, отбрасывали блики, играли от солнечного света и перемигивались бы с прохожими…

- Ты не находишь странным то, что, расклеивая свои «алмазы» по стенам города, ты ведешь нелегальную деятельность, но благодаря этому ты становишься известным. Тебя приглашают участвовать в выставках «стрит-арта», ты уже делал сольную выставку в одной парижской галерее, тебя приглашали в Нью-Йорк, в Лос-Анджелес. Сейчас ведешь переговоры с галерейщиками из Канады…

- Да, это дурдом какой-то – делаешь подпольно свои творения, потом их признают и за них тебе еще начинают платить деньги! Стрит-арт становится с каждым днем все популярнее, и муниципальные власти начинают с этим считаться и даже на граффити смотрят сквозь пальцы. Ведь это придает шарм лицу города, притягивает туристов со всего мира. Есть специальные туры по местам стрит-артистов… И самое смешное, чем больше творишь на улице, тем больше людей это видит, тем больше рекламы и ажиотажа вокруг тебя. Я сам не хожу по галереям, те, кому интересно, находят меня, предлагают поработать вместе…

Диамантер устраивает для меня экскурсию по центру Парижа, по кварталу Марэ, где можно любоваться его «алмазами» и работами его друзей. Он называет их псевдонимы: Орэ, Комбо, Бастек, Мило, Попей… Объясняет, что на тег (заковыристую подпись) затрачивается 1-2 минуты, а на настоящее граффити уходит несколько часов.

Прилагая усилия к тому, чтобы прочитать и понять, что означает передо мной узловатый тег, я не выдерживаю и спрашиваю: «Так что он хотел этим сказать?» Мой гид, пожимая плечами, отвечает: «Он хотел показать, что он был здесь, сказать, что он существует. Оставляя наши подписи, лого, рисунки на стенах, мы хотим показать, что мы здесь, почувствовать, что мы живем на этой земле…» – Диамантер внезапно стихает, а потом добавляет: «Вы знаете, многих из нас граффити спасли, открыли дорогу в мир. Мои родители были далеки от искусства. Благодаря граффити я открыл для себя музыку, поп-арт, можно сказать, нашел себя…»

Распрощавшись с моим собеседником, я пошла пешком по знакомым улицам и вдруг стала замечать то, что не видела раньше – то тут, то там со стен на меня глядели разные рисунки, мозаики и «алмазы», а мне чудилось, что это озорные мальчишки и девчонки подмигивают мне и шепчут: «Тсс! Я здесь! Я существую…»

 

Огулбиби МАРИАС

Русский очевидец